Шоколада в стенах моего замка будет столько, сколько нужно, то есть много; ведь шоколадом - пирог, как кашу - маслом. Того, что с восемьюдесятью пятью процентами какао, в кладке будет чуть больше, чем обычного тёмного. Это в западных башнях. А в восточных - наоборот.
Мой замок укроется от пересудов и гламурных сплетен в горах, альпийским снегом будет сиять на его крышах сахарная пудра. Закатывая глаза от блаженства, я выгрызу в моём замке барочные залы, готические коридоры и рококошные лестницы. Я буду нежиться в трюфельных постелях с вишнёвыми подушками, музицировать на клавесинах из ядра грецкого ореха, так похожего на любознательный мозг, и принимать горячие ванны из чая с бергамотом.
Оберегать мой покой и стеречь обитель от посягательств завистников и негодяев станут лимонные рыцари.
Они чем-то будут походить на детищ Джанни Родари и Юдзи Хории, но доблестью и отвагой, несомненно, затмят оных. Если бы им не прострелили колено, они странствовали по миру, смотрели бы дальние страны и лутили шмот. Но с простреленным коленом они останутся верны моему трюфельному замку.
Лимонные рыцари однажды приснились мне в далёком детстве. Их там было трое: один, как всегда, весельчак, другой - дон кихот, а третьий - не помню. Они ездили на одной лошади, длинной, как такса, с тремя сёдлами на спине и хвостом из мочала. Врагом цитрусовых героев был какой-то высокий человек в коричневом трико и зубчатой короной, как у шахматной ладьи. Вроде бы он сидел в часовой башне и должен был быть выбит лимонными рыцарями оттуда...
Не знаю, чем кончился тот сон, но, так или иначе, в моём замке им будет гораздо приятнее. По крайней мере, к бергамотовым ваннам будут допущены.
Лимоны же.
